Я бегаю уже семь дней. Ну как бегаю – больше хожу. Мой аудио-тренер Эрин из Бостона говорит, что это Эй-Окей (то есть каждый сверчок знай свой шесток).

 

Сначала я бегала минуту через три, но теперь мы с Эрин перешли на минуту через две. Торопиться я не собираюсь. Из прошлых попыток полюбить бег, которые всегда заканчивались фиаско с примесью завистливого презрения к бегунам, я поняла, что любовь торопить нельзя.

 

Ну и обстоятельства, знаете ли, изменились. Раньше я рассматривала бег просто как один из многочисленных вариантов кардио-нагрузки. А теперь я ищу в нем другое.

 

Эндорфины. Видите ли, у меня появилась новая знакомая, и зовут ее Мадам Депрессия. Мадам Депрессия раздобыла мой телефон у Доктора ПостНатальи, которая тусила со мной после кесарево – мы подружились на благотворной почве кодеина, недосыпа и комплекса неполноценности. ПостНаталья ушла, а Депрессия продолжала названивать. Говорить всякие дружелюбные гадости типа лишний вес тебе к лицу. Еще и в гости приходить и сидеть. Поговорить про ковид и экзистенциальный кризис.

 

Я терпела, терпела, но однажды она пришла вся такая противно радостная, уселась за стол, глотнула жадно кофе и со словами ‘что я принесла тебе, моя пышечка!’ достала из бордового ридикюля Флуоксетин. ‘Самое то для тебя сейчас, дорогая, принимай по рецепту!’

 

Я в сердцах выставила ее за дверь, швырнула таблетки и ридикюль, но она продолжала кричать, что завтра вернется, и мы поговорим обстоятельно.

 

Так вот, чем дальше я бегу, тем меньше становится слышно, как она там стучит в мою дверь.