Мама Полины считала, что дети бывают трех пород: ангельской; “от чертей остатки”; ослиной.
К последней (т.е. детям удивительно упрямым, которых можно только физической силой воспитать более или менее приличными людьми) принадлежала ее дочь и автор одноименной книги.
У меня по поводу книги много хорошего, и одно плохое. Которое я придержу до финала в целях сохранения интриги.
Итак, начнем. Любимая избитая фраза: читается легко. Я буду продолжать впихивать эту фразу везде, где можно, потому что это очень важно, чтобы легко читалось! И очень трудно для автора. Есть, конечно, прекрасные книги, которые по гвоздику вбиваешь в окаменевшую голову, и для них – свое почетное место на книжной полке. Но не каждый же день мозг насиловать. Потому сердечное спасибо скромным писателям, которые не претендуют на творческое словоблудие, но и не пускаются в банальности. Вместо этого они простыми, доступными словами рисуют что-то, достойное внимания.
Этим Полина Жеребцова напомнила мне милую Наринэ Абгарян, писателя-хранительницу детства. Меня удивляет их способность помнить яркие впечатления детских лет и возвращать читателя в тот образ мышления. Только, если “Манюня” на цветовой палитре вся солнечная и светлая, то “Ослиная Порода” ближе к серо-буро-малиновости. Рассказы в ней от лица вроде бы наивного и озорного ребенка, да только сквозь строки слышишь мысли глубоко обиженной за этого ребенка взрослой Полины. В каждой зарисовке она пальчиком находит тот самый мрачный угол и тыкает в него с горькой улыбкой на лице. Но об этом больше в финале.
Без сверхъестественного мы пока никуда. (Есть другие страны, где по главным каналам страны крутят “Битву Экстрасенсов”?) Полина выросла в Чечне, где рассказы и былины на эту тему можно собрать в хрестоматийный том местного фольклора. Она рассыпала по книге прекрасное необъяснимое; то тут, то там нам встречается потустороннее, вроде и наукой не доказанное, а все же народом за факт признанное. История о том, как кот в доме забрал на себя смерть, святочные гадания, призраки. Я такое очень люблю, готова уши развесить, запивать булочку чаем и кивать каждому утверждению. А вот британцы покрутили бы пальцем у виска, за спиной набирая номер психбольницы.
Долго можно писать про то, каким Полина показывает Грозный, про быт людей, про страх, а после и ужасающую приспособленность жителей к разворачивающимся событиям. Но давайте к главному здесь. А именно – к непростым отношениям с мамой, которой и посвящена книга.
Долгое время критику ребенка в отношении любой мамы я воспринимала в штыки со словами: “Но это же мама!” И мне было неприятно читать то, с каким укором и болью, с какой детальностью Полина вспоминает жестокость в воспитании и все родительские упущения своей мамы, в одиночку растящей девочку в непростое время в Грозном, посреди нехватки еды и работы. С перебоями в электричестве, бартерным обменом драгоценностей на гречку и рис, которые потом нужно перебирать по крупинке, чтобы отделить камни и мелкий мусор (мне тоже вспомнились вечера, когда мы сидели за кухонным столом и часами занимались этим нехитрым и теперь, к счастью, давно забытым делом). Я представляю себе стыд и боль этой мамы в ответ на то, какой она увидит себя на страницах этой книги. Жестокой.
Жаль и ранимого ребенка, который не получил любви и ласки в тех проявлениях, в которых они были ей нужны. Его хочется защитить, утешить. В комфортном 21-м веке ужасают многие вещи, которые прежде считались нормой, особенно в воспитании и психологическом развитии людей. Физическая боль – самое малое из тех непростительных вещей, которым подвергалась маленькая Полина.
Я нахожу странным и неправильным, что оды про материнскую любовь сплошь и рядом, и почти ни одной про трогательную и всепрощающую любовь детей по отношению к родителям. Эта книга – одна их них. Не дайте первым страницам ввести себя в заблуждение: это не упрек в детских обидах, а признание маме в любви со словами “Я тебя прощаю”.